28 апреля 1925 года, 90 лет назад, на экраны вышел первый фильм Сергея Эйзенштейна "Стачка". Следующей его работой станет великий "Броненосец "Потемкин".
В 1924 году Эйзенштейн выпустил свой первый кинематографический шедевр — «Стачку». В этой новаторской ленте, парадоксально сочетающей почти хроникальность событий (во многом благодаря оператору Э.К. Тиссэ, обладавшему опытом съемок фронтовой кинохроники) и условность эксцентрических гэгов в исполнении типажно подобранных актёров, была более осмысленно и целенаправленно применена теория «монтажа аттракционов». Эффектное сочетание несочетаемого в рамках одного кадра дополнялось метафорической сменой кадров, то есть монтажом, способным порождать новый смысл и становиться средством авторского преображения действительности.
Эйзенштейн одним из первых в мировом кино осознал и воплотил на практике основополагающий принцип самого кинематографа, изначально склонного к «фабрикации грёз», только придав ему необходимый исторический контекст революционного изменения мира. Частная история одной из стачек на российском заводе была мастерски, с потрясающими кинематографическими деталями, со впечатляющими и даже шокирующе воздействующими сценами расправы над рабочими, передана режиссером и воспринималась как призыв к немедленному переустройству мира. Идея стачки мыслилась в планетарном масштабе, а кино оказывалось могучим способом «монтажа аттракционов» в сфере влияния и манипуляции зрительскими массами.
Через год, в 1925 году, на экраны вышел «Броненосец Потёмкин», созданный по тому же методу и с целым рядом исключительно «аттракционных моментов» (хрестоматийный эпизод расстрела на Потёмкинской лестнице в Одессе). Однако тематически и стилистически «Броненосец» оказался более выдержан и очищен от эксцентрических перехлестов и кричащего метафоризма деталей. Скрытая внутрь кадра символика и взрывающийся новым смыслом монтажный переход сделали классикой трехкадровый эпизод, фиксирующий «прыжок» мраморного льва. Бунт моряков на «Потёмкине», переросший в социальный конфликт, оказался благодаря фильму Эйзенштейна заряженным внутренней энергией такой силы, что производил подлинно бунтарский эффект и в ряде западных стран был запрещён для демонстрации. Благодаря Эйзенштейну и советской школе монтажно-образного кинематографа 1920-х годов кино стало действительно искусством, воздействующим на миллионы людей в разных странах.
Слова Эйзенштейна, произнесённые им в 1930-ом году в Голливуде на обеде, данном в его честь Академией кинонауки и искусства:
«…Вы знаете, выражение лица на экране — всегда относительно. Оно зависит от того, что идёт дальше. Если мы показываем улыбающееся лицо и даём после него крупным планом ребёнка, вы всегда скажете, что это — добродушный мужчина или добрая женщина, полные отцовских или материнских чувств. Если мы даём то же самое улыбающееся лицо и показываем убийство, выражение этого лица приобретает оттенок садизма».
И ещё:
«…Если мы сможем пробуждать у публики чувство, сможем заставить её чувствовать идею, мне кажется, что в будущем мы получим возможность управлять мыслительным процессом зрителя. Это будет одно из великих достижений фильмов будущего».
Похоже, в какой-то степени, это будущее уже наступило. Но готовы ли мы к нему, понимаем ли происходящее?
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.