Фил Борджес фотографирует только людей. Но не просто людей, а только тех, кого мы, жители городов, не видим. Тех, что живут своей собственной, какой-то очень непонятной жизнью далеко от нашей европоцентристской цивилизации. В течение уже почти двадцати пяти лет Фил Борджес путешествует по миру и изучает культуру народностей, находящихся на грани исчезновения. На его фотографиях мы видим обитателей того мира, по отношению к которому по традиции используем клише «страны третьего мира», «малые народы», «неблагополучные — или просто развивающиеся — государства».
Почти все снимки Борджес делает с близкого расстояния, что позволяет добиться резкости всех деталей портрета. При этом задний план сохраняется размытым, поскольку, как правило, существенно удален от места съемки; это позволяет сконцентрировать взгляд на человеческой фигуре, которая буквально заслоняет от нас всю окружающую реальность.
«Я хочу, чтобы зритель видел в этих людях индивидуальность, знал их имена, что-то из их истории, а не просто смотрел на фотографии и видел на них члена какой-то маленькой этнической группы или племени», — говорит Фил. Именно поэтому каждая фотография мастера снабжена четким комментарием, рассказывающим историю жизни запечатленного камерой человека.
Джигме, 8 лет и Сонам, 18 месяцев. Ладак, Тибет
Джигме и Сонам — сестры из семьи кочевников, которая только что спустилась с Гималаев в свой зимний лагерь, расположенный на Тибетском плато на высоте 5000 м над уровнем моря. Когда я показал Джигме ее портрет на полароидном снимке, она вскрикнула и убежала в шатер. Я понял, что она впервые видела себя со стороны, потому что в ее семье нет зеркала.
Дава
Кезанг
Кезанг живет в небольшой деревне в 45 км от Тибета-непальской границы на «Шоссе Дружбы» между Катманду и Лхаса. Совсем близко находятся пещеры, где знаменитый мудрец Миларепа провел много лет своей жизни в медитации. Вскоре после того как я сделал эту фотографию хорошо вооруженные китайские вояки начали кричать и разорвали несколько моих листов использованой подложки для Polaroid. К счастью, пленка осталась нетронутой.
Яма, 8 лет. Лхаса
Яма, ее родители и три сестры отправились из провинции Кам в паломничество на 6 недель в Лхасу, в храм Джоканг. Большую часть пути Яма помогала нести нашу 10-месячную дочь,— говорит ее отец. — Она с самого раннего возраста стремится помогать другим.
Пусунг, 64 года и Дундуп, 32 года. Долина Пуга, Ладак
Пусунг и Дундуп — отец и сын. Я добрался до их лагеря на высоте 5200 м над уровнем моря в декабре, в очень холодный и ветреный день. Они только что закончили молитву и готовились принести в жертву двух яков во имя сытной зимы. Это был совершенно первобытный обряд. Казалось, эта сцена могла происходить двести лет назад в североамериканских прериях.
Цетен, 81 год. Чогламсар, Ладак
Цетену было уже почти пятьдесят, когда у него отобрали большое стадо коз и яков и он был вынужден покинуть Тибет. Он один из двух тысяч тибетцев, живущих в лагере беженцев вблизи Чогламсара в Ладаке. Здесь у него только одна коза и небольшой участок земли, на котором он выращивает овощи.
Я буддист, и поэтому могу быть счастливым где угодно, — говорит Цетен.
Шело, 20 лет и Бенба, 17 лет. Ньялам, Тибет
Шело и Бенба — лучшие подруги с детства. Они работают горничными в отеле в Ньяламе, древней тибетской деревне, которая стала перевалочным пунктом для альпинистов по дороге на Эверест.
Долкар, Йоду и Деккей
Эти женщины с семьями вместе бежали из Тибета во время китайской интервенции в 1959 году. Муж Долкар был убит во время восстания, и она вынуждена была сама заботиться о семье из шести человек. По её словам, хотя это было очень трудное и печальное время, во время побега в Индию она встретила замечательных друзей.
Долма, 38 лет. Чантанг, Ладак
Долма никогда раньше не встречала западных людей. Она тянулась ко мне, дотрагивалась до моего плеча и быстро отдергивала руку, прятала ее под своей накидкой и смеялась. Молоденькой девушкой она бежала через тибетско-индийскую границу вместе со своей семьей после того, как прошел слух, что жителей их кочевого лагеря заставят жить в коммуне.
Норзум, 44 года. Озеро Цо Морари, Ладак
Норзум прекрасно помнит, как еще мальчиком бежал из Тибета вместе со своей семьей. Передвигаясь по ночам и прячась днем, они за двадцать с лишним дней перебрались через границу в Ладак. Во время сильного мороза на высоте более 5000 м умер его младший брат. Норзум говорит, что места, где ему теперь приходится жить, гораздо более суровые, чем его родина.
Лобсанг, 67 лет и Тенцин, 13 лет. Бодхнат, Непал.
Лобсанг вместе с 66 другими монахами был арестован в 1959 году. Он вышел из тюрьмы только через 21 год и оказался одним из трех выживших. Его лучший друг умер в тюрьме прямо у него на руках. Когда Лобсанг встретил Тенцина, он узнал в нем реинкарнацию своего друга. Лобсанг уверяет, что видит в этом юноше черты умершего старого товарища.
Цезим, 79 лет и Деки, 72 года. Дхарамсала, Индия
Цезим и Деки — старинные друзья. Они были в числе 100 000 тибетцев, которые бежали из Тибета в 1959 году вместе с далай-ламой. Муж Деки был убит во время восстания, но она смогла взять с собой своих пятерых детей. С тех пор Деки поселилась в Дхарамсале, рядом с далай-ламой и резиденцией правительства Тибета в изгнании.
Пемба, 4 года. Трак-Ток, Ладах
Пемба приехала в деревушку Трак-Ток вместе с матерью и сестрой на фестиваль танца в солнечный, но морозный декабрьский день. Она привлекла мое внимание тем, что была абсолютно поглощена зрелищем. Казалось, во время всей церемонии она ни разу не шелохнулась, несмотря на пронизывающий ледяной ветер.
Самден, 72 года. Монастырь Ганден, Тибет
Самден пришел в Ганден (один из крупнейших тибетских монастырей-университетов) в 12 лет. Во время культурной революции Ганден был полностью разрушен, как и другие 6200 тибетских монастырей, из которых уцелели лишь 11. Самдену было тогда 44 года. Сейчас ему 72 и он по-прежнему живет в этом восстановленном монастыре.
Источник: http://www.adme.ru/svoboda-puteshestviya/zhizn-v-tibete-541405/ © AdMe.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.